Графиня де Монсоро - Страница 191

191

Бюсси попытался тоже улыбнуться, но, несмотря на свое горячее желание преуспеть в этом, смог изобразить на лице только гримасу.

– Украсть жену господина де Монсоро! – пробормотал он.

– Но ведь это легче легкого, как мне кажется, – сказал герцог. – Его жена возвратилась в свое имение; ты мне говорил, что мужа она ненавидит; значит, я без излишней самоуверенности могу рассчитывать, что она предпочтет меня Монсоро, в особенности если я ей пообещаю… то, что я ей пообещаю.

– А что вы ей пообещаете, монсеньор?

– Освободить ее от мужа.

«Ба! – чуть не воскликнул Бюсси. – Почему же вы этого сразу не сделали?»

Но у него хватило присутствия духа удержаться.

– И вы совершите этот прекрасный поступок? – спросил он.

– Ты увидишь. А пока я все-таки нанесу визит в Меридор.

– Вы осмелитесь?

– А почему бы нет?

– Вы предстанете перед старым бароном, которого вы покинули, после того как пообещали мне…

– У меня есть для него прекрасное оправдание.

– Где, черт побери, сыщете вы такое оправдание?

– Сыщу, не сомневайтесь. Я скажу ему: «Я не расторг этого брака, потому что Монсоро, который знал, что вы один из самых почитаемых деятелей Лиги, а я – ее глава, пригрозил выдать нас обоих королю».

– Ага!.. Вы это придумали – про Монсоро, ваше высочество?

– Не совсем, должен признаться, – ответил герцог.

– Тогда я понимаю вас, – сказал Бюсси.

– Понимаешь? – спросил герцог, введенный в заблуждение ответом молодого человека.

– Да.

– Я внушу ему, что, отдав замуж его дочь, я спас ему жизнь, над которой нависла угроза.

– Это великолепно, – сказал Бюсси.

– Не правда ли? Я и сам так думаю. Погляди-ка в окно, Бюсси.

– Зачем?

– Погляди, погляди.

– Я гляжу.

– Какая стоит погода?

– Вынужден сообщить вашему высочеству, что погода хорошая.

– Тогда вызови конный эскорт, и поедем-ка узнаем, как поживает милейший барон де Меридор.

– Сейчас, монсеньор.

И Бюсси, который в течение четверти часа играл бесконечно смешную роль попавшего в затруднение Маскариля, сделал вид, что уходит, подошел к двери, но тут же вернулся обратно.

– Простите, монсеньор, – сказал он, – но сколько всадников угодно вам взять с собою?

– Ну четверых, пятерых, сколько хочешь.

– В таком случае, раз уж вы предоставляете решать это мне, – сказал Бюсси, – я взял бы сотню.

– Да что ты, сотню! – сказал удивленный принц. – Зачем?

– Для того чтобы иметь в своем распоряжении хотя бы двадцать пять таких, на которых можно положиться в случае нападения.

Герцог вздрогнул.

– В случае нападения? – переспросил он.

– Да. Я слышал, – продолжал Бюсси, – что местность тут очень лесистая, и не будет ничего удивительного, если мы попадем в какую-нибудь засаду.

– А-а! – сказал принц. – Ты так думаешь?

– Монсеньор знает, что настоящая храбрость не исключает осторожности.

Герцог призадумался.

– Я распоряжусь, пусть пришлют полторы сотни, – сказал Бюсси.

И он во второй раз направился к дверям.

– Минутку, – сказал принц.

– Что вам угодно, монсеньор?

– Как ты думаешь, Бюсси, в Анжере я в безопасности?

– Как вам сказать… город не располагает сильными укреплениями, однако при хорошей обороне…

– Да, при хорошей, но она может оказаться и плохой. Какой бы ты ни был храбрец, ты всегда будешь находиться только в одном месте.

– Вероятно.

– Если я здесь не в безопасности, а я не в безопасности, раз в этом сомневается Бюсси…

– Я не говорил, что сомневаюсь, монсеньор.

– Хорошо, хорошо. Если я не в безопасности, надо как можно скорей сделать так, чтобы я оказался в безопасности.

– Золотые слова, монсеньор.

– Так вот, я хочу осмотреть крепость и подготовить ее к обороне.

– Вы правы, монсеньор, хорошие укрепления… знаете ли…

Бюсси запинался, он не ведал страха и с трудом подыскивал слова, призывавшие к осторожности.

– И еще одна мысль.

– Какое урожайное утро, монсеньор!

– Я хочу вызвать сюда барона и его дочь.

– Решительно, монсеньор, сегодня вы в ударе: такие блистательные мысли! Вставайте же, и едем осматривать крепость!

Принц позвал слуг. Бюсси воспользовался этим моментом, чтобы удалиться.

В одной из комнат он увидел Одуэна. Тот ему и был нужен.

Бюсси провел лекаря в кабинет герцога, написал короткую записку, вышел в оранжерею, нарвал букет роз, обмотал записку вокруг их стеблей, отправился в конюшню, оседлал Роланда, вручил букет Одуэну и предложил ему сесть в седло.

Потом он вывел всадника за пределы города, как Аман вывел Мардохая, и направил коня на некое подобие тропинки.

– Вот, – сказал он Одуэну, – предоставь Роланду идти самому. В конце этой тропинки ты увидишь лес, в лесу – парк, вокруг парка – стену. В том месте, где Роланд остановится, ты перебросишь через нее этот букет.

«Тот, кого вы ждете, не придет, – сообщала записка, – потому что явился тот, кого не ждали, и еще более опасный, чем когда бы то ни было, ибо он по-прежнему влюблен. Примите устами и сердцем все, что нельзя прочесть в этом письме глазами».

Бюсси отпустил поводья Роланда, и тот поскакал галопом в сторону Меридора.

Молодой человек возвратился в герцогский дворец, где застал принца уже одетым.

Что до Реми, то все дело заняло у него не более получаса. Он мчался, как облако, гонимое ветром, и, следуя приказу своего господина, миновал луга, поля, леса, ручьи, холмы и остановился у полуразрушенной стены, гребень которой густо порос плющом, казалось, соединившим стену с ветвями дубов.

Прибыв на место, Реми поднялся на стременах, снова надежнее, чем было, привязал записку к букету и с громким «эй!» перебросил букет через стену.

191